«Максимы и мысли узника Святой Елены» были найдены в виде рукописи в изъятых английскими властями бумагах де Ла-Каза. В 1820 году в Лондоне увидели свет «Максимы» Наполеона на английском языке, которые позднее перевели на французский, так как первоисточник был утерян.

Что же такое максимы? Согласно терминологии, это «краткое изречение, выражающее общеизвестную истину, правило поведения или этический принцип». Это определение больше всего подходит для данного случая. Однако, как многие подобные сборники, «Максимы» создавались без ведома автора изречений, к тому же большая их часть была вырвана из контекста, в результате чего однозначно судить об их смысле и убежденности в них Наполеона не представляется возможным. Можно предположить, что некоторые имели более узкое значение, чем кажется теперь, а некоторые были сказаны для пользы дела, но не были реальным отражением мнения императора. Это отчасти бы объясняло то, что немало высказываний противоречат друг другу, некоторые он откровенно нарушал. К тому же, как у всех людей, взгляды Бонапарта менялись в течение жизни. Наконец, противоречивость высказываний отражает противоречивость самой натуры Наполеона. В 8-м пункте завещания, написанного незадолго до смерти, Бонапарт отрекся от всех произведений, содержащих якобы принадлежащие ему максимы: «Я отрекаюсь от Манускрипта Св. Елены и других произведений под заглавием Максимы и высказывания и т.п., которые люди с большим удовольствием публиковали последние 6 лет». Однако сегодня мы прочим авторство содержащихся в сборниках со схожим названием изречений Наполеону. И, даже отказавшись от написанного, автор не в силах помешать читателям делать выводы на основе прочитанного.

Чему же должна послужить эта книга? Люди читают изречения известных персонажей истории для того чтобы блеснуть при случае эрудицией, неожиданно ощутить себя единомышленниками... Юлия Цезаря или Аристотеля, дополнить собственные взгляды на мир элементом мировоззрения тибетского ламы или английского короля. Но попытайтесь разглядеть между строк «Максим» не только императора, но и человека, человека великого, но так же, как и мы, подверженного страстям и сомнениям. Мы бы хотели, чтобы Вы отнеслись к этой книге, как к шкатулке, в которой скрыт новый образ исторической личности, уже на протяжении нескольких веков не оставляющей умы людей, образ, несколько неожиданный,– но, возможно, в этой неожиданности и скрыты крупицы исторически-психологической правды.